Павленко Виктория Викторовна,
заведующая выставочным отделом
Государственного историко-культурного музея-заповедника
«Московский Кремль»
К ВОПРОСУ О МЕСТЕ МУЗЕЯ ВОЙНЫ 1812 ГОДА
Особый Комитет по устройству Музея 1812 года был утвержден императором Николаем II в январе 1908 г. И уже на первом заседании члены Комитета подняли вопрос о месте будущего музея. В данном сообщении мы не будем касаться деятельности самого Комитета и истории создания Музея, рассмотрим несколько наиболее интересных этапов по выбору места Музея войны 1812 г. В своем докладе я буду основываться на архивных документах ГАРФ и РГИА (СПб), а также обзоре прессы того времени.
Самые первые предложения о выборе места для музея принадлежали члену Комитета, архитектору храма Христа Спасителя И.И. Поздееву. В своих докладах он неоднократно подчеркивал, что музей надо возводить рядом с храмом Христа Спасителя на площади перед собором, и что государь-император одобрил его проект музея в Московском стиле XVII века, подготовленный еще в ноябре 1907 года, а Комитет этот проект утвердил. В ноябре 1909 года в соответствии с просьбой комитета и при помощи его члена П.И. Щукина он подготовил новый проект в стиле «Empire» для строительства его на землях, принадлежавших Министерству Народного просвещения и Московского художественного общества. При подготовке проекта Поздеев неоднократно осматривал экспонаты выставки 1812 года, которая открылась в конце 1909 года в Историческом музее, и принял все замечания по проекту здания. Он дважды переделывал проект в Московско-Кремлевском стиле, развернув его по линии Лесного переулка, и увеличил площадь музея, а также подготовил подробный расчет необходимых помещений и смету на строительство. Отмечая, что стоимость работ может составить несколько сот тысяч рублей, он предлагал даже потратить небольшую часть, чтобы сделать временный тесовый декоративны силуэт здания, для того чтобы реально представлять, насколько загородит музей собор от набережной, Лесного переулка и Пречистенских ворот.(1)
Необычайно интересны суждения И.И. Поздеева и о характере самого музея. Он считал, «что Музей 1812 г. будет историческим хранилищем священных трофеев, реликвий и уцелевших остатков войны, облитых кровью наших и иноплеменных предков, остатков ужаса огня и меча – это будущий осязательный алтарь славной эры России». Поэтому он считал, что будущий музей должен обязательно относиться к храму Христа Спасителя. При этом отмечая, что интерес к музею будет напрямую зависеть от хранящегося в нем, и в первую очередь будет связан с воспоминаниями о подвигах великих полководцев. И тут главный архитектор предлагает очень необычный ход – перенести из Казанского собора в Санкт-Петербурге останки М.И. Кутузова и разместить их там же, в музее, среди трофеев. Это свое решение он объясняет, сравнивая с Собором Инвалидов в Париже, где, по его мнению, именно останки Наполеона притягивают зрителей, и если бы их не было, то 9/10 граждан не знали бы про дом Инвалидов. Поэтому он считает необходимым устроить при музее домовую церковь во имя Архангела Михаила, где перед царскими вратами установить мраморный саркофаг с останками Кутузова, а над могилой сделать неугасимые траурные лампады. В часовню он предлагает перенести и походный иконостас Кутузова. И все это, по мнению Поздеева, «значительно сильнее возбудит интерес посетителей к музею»(2). Он предлагал построить музей прямо напротив главного западного входа храма Христа Спасителя, так как там есть бесплатная свободная территория.
В докладных записках в Комитет он дискутирует с некоторыми его членами о необходимости строительства здания изначально большего по размерам, с учетом будущего пополнения музея экспонатами. В своих рассуждениях Поздеев апеллирует к истории Суворовского музея, подчеркивая, что после открытия его собрание не сильно увеличилось. При этом архитектор обращается и к другому опыту – строительству собора Александра Невского на Миусской площади, по проекту архитектора Померанцева, на строительство которого было собрано только 400 тысяч рублей, а по смете требовалось 1,5 миллиона. Поэтому строительство так и не было завершено. И.И. Поздеев был обеспокоен тем, что каждая лишняя квадратная сажень здания музея обойдется в дополнительные 2 тысячи рублей. Напоминая Комитету, что в тот период в Санкт-Петербурге была утверждена постройка Военно-исторического музея, он опасается, что Комитет вряд ли может надеяться на выделение больших средств под строительство Музея 1812 года, и можно будет рассчитывать только на пожертвования.(3)
Так же, в связи с размерами здания, в своей следующей своей «Записке», в ноябре 1909 года Поздеев писал, что «предполагаемый музей должен быть только войны 1812 г., не эпохи и поэтому следует выбирать для него орудия, оружие, документы, портреты, картины, книги, лишь имевшие непосредственное отношение к войне, прочие экспонаты, хотя бы и эпохи 12-го года не должны экспонироваться в нем, потому что они повредят в решении задачи Комитета, тем, что потребуют более обширное здание и лишние средства, и время на постройку музея. Музей должен быть музеем Марса, а не науки, поэзии и искусства, для которых у Комитета не хватит ни времени, ни средств». Он вновь свою идею объясняет экономией средств. «Величественное здание не усилит интерес к музею, а напротив, это обманчивая внешняя величественность при скромном оборудовании музея, разочарует посетителя. Серьезность экспонатов музея, без дубликатов, копий, образцов, без лубочных картинок и прочего, вызывающих улыбку и могущих оскорбить чувства наших в 12 году врагов, а ныне друзей России. Музей будет приковывать внимание посетителей к каждому предмету минувшей славной войны, будет значительно строже и серьезнее, интереснее и потребует меньше средств и времени на его содержание. Только при этих условиях и то с большими усилиями, ныне заседающий состав Комитета может правильно осуществить заветное свое желание – открыть музей 1812 года, не обременяя своими обязанностями будущие поколения»(4). К этим словам, написанным более 100 лет назад, иногда, как мне кажется, следует прислушаться и нынешним музейным сотрудникам при подготовке временных экспозиций. Уж очень модно стало создавать выставки «на тему», привлекая все, что имеет хотя бы отдаленное отношение к исследуемой теме, независимо от уровня и качества экспонатов.
Интересно также увидеть и особое отношение к бывшим противникам. Особенно решительно Поздеев говорит об этом, при обсуждении вопроса об установке колонн-обелисков из отбитых у неприятеля орудий в 1812-1814 годах. Он пишет, что теперь не своевременно и запоздало ставить эти обелиски. «Устройство колонн из смертоносных орудий, сто лет назад отнятых у теперешних друзей, считаю не отвечающим современной культуре и политике нашего правительства».(5) И что удивительно, эти слова действительно пересекаются с официальной позицией по отношению к французам накануне юбилейных торжеств. В связи с приездом французских делегации на Бородинские торжества в августе 1912 года управляющий Министерства иностранных дел А.Нератов направил письмо Министру императорского двора барону Фредериксу, где отмечал, что «в интересах поддержания наших сердечных отношений с Францией, по мнению Министерства иностранных дел, весьма существенно, чтобы на этих отношениях не отразилось сколько-нибудь неблагоприятным образом щекотливое положение, создаваемое фактом празднования юбилея войны нашей против нынешнего нашего союзника, к тому же войны для них неудачной, в виду этого, надлежало бы не только избегнуть во время предстоящих торжеств всего могущего задеть национальное чувство французов, но и проявить по этому случаю особенную к ним любезность и оказать какой либо особый знак внимания»(6).
Но вернемся вновь к проектам И.И. Поздеева. Он предлагал Комитету по устройству Музея 1812 года «возбудить ходатайство об утверждении за Комитетом земли для постройки музея в количестве 501,85 кв. саженей, а Городскую думу принять участие денежными средствами в постройке музея». Все остальные его предложения касались экспонатов будущего музея. Впрочем, идею о переносе останков Кутузова и реликвий из Казанского собора он вновь выносил на обсуждение Комитета.(7)
И не смотря на все предложения главного архитектора, Комитет еще в марте 1909 года определил место для будущего музея на улице Волхонка, напротив храма Христа Спасителя, на участке, принадлежавшем 1-й мужской гимназии.(8) Но Министерство народного просвещения отказалось уступить Комитету этот участок земли и пришлось остановиться на первоначальном варианте Поздеева, напротив западных врат храма Христа Спасителя, одобренном императором. Но на этот раз требовалось провести исследования грунта на предмет его устойчивости.(9) В мае 1910 года Санкт-Петербургским архитектурным обществом был даже объявлен конкурс на проект здания для будущего музея, но еще до подведения результатов конкурса в сентябре 1910 года стало известно, что члены Московской городской думы, во главе с ее председателем Н.И. Гучковым, выступили против строительства музея у храма Христа Спасителя. Так в январе 1911 года на очередном заседании Комитета было определено новое место для музея – здание попечителя Московского учебного округа, там же, на Волхонке.(10)
Именно об этом месте, как об окончательном, писал в апреле 1911 года «Правительственный вестник». «Высочайше утвержденный Комитет по устройству в Москве музея войны 1812 года определяясь с выбором места для сооружения музея, остановился на участке, занимаемом в настоящее время домом попечителя московского учебного округа, на углу Волхонки и Пречистенского бульвара. На этом участке здание музея окажется видным со всех сторон и будет находиться в непосредственной близости к главному памятнику Отечественной войны 1812 года – храму Христа Спасителя».(11) Корреспондент сообщал, что «на годичном общем собрании Комитета музея в память Отечественной войны 1812 года обсуждался вопрос о здании музея. В виду краткости срока, оставшегося до юбилейных дней, в Комитете возникло предположение, независимо от постройки здания музея, приспособить для него к этому времени часть построек, принадлежавших московскому учебному округу. Председатель Комитета музея 1812 года генерал Глазов сообщил, что междуведомственная комиссия по устройству юбилея высказалась за желательность постройки собственного здания к юбилейным дням. Комитет постановил немедленно представить сметы как по приспособлению для музея существующих зданий московского учебного округа, так и на постройку собственного нового здания.(12)
В апреле 1911 года В.Г. Глазов обращался в Министерство внутренних дел с просьбой решить вопрос о выделении земли под строительство на месте дома попечителя Московского учебного округа, но получил ответ от директора департамента общих дел министерства Алексея Дмитриевича Арбузова, где сообщалось, «что против отчуждения земли высказался министр народного просвещения. Поэтому встал вопрос о здании Арсенала в Кремле, где находились склады инженерного управления, и так как они располагаются очень далеко от вокзалов, то это может плохо сказаться в случае объявления мобилизации. Поэтому это здание могло бы быть приспособлено под музей с большой экономией средств и времени. И министр внутренних дел обратился к военному министру с просьбой уступить им это здание под музей»(13).
Генерал Глазов в своем ответном письме описал всю ситуацию, которая сложилась к этому времени вокруг здания будущего музея 1812 года. Он подчеркивал, «что вопросом об устройстве музея в здании Арсенала комитет был занят с первых дней своей работы, но под влияние заявлений начальника инженеров округа А.П. Воронцова-Вельяминова, от нее отказался». Воронцов-Вельяминов рассказал, что еще в 1903 году начались подземные работы под руководством князя Щербатова, по поиску библиотеки Ивана Грозного. «Для этого были сняты своды верхнего этажа, железные связи лопнули, и местами стал выпадать кирпич из замковых камней. Своды нижнего этажа также лопнули на всем протяжении, полы и поверхность двора оседают». Воронцов-Вельяминов назвал это гибелью Арсенала, так как невозможно было остановить движение фундамента, или изменить направления движения почвенных вод. Поэтому после этих заявлений, для здания музея обсуждалось только приобретение земли около храма Христа Спасителя, как главного и центрального памятника войны. Но Глазов, как и многие другие сотрудники Комитета, считал, что хотя Арсенал и обладал значительными дефектами, но их можно было устранить, или использовать хотя бы часть здания. Владимир Георгиевич делает заключение, что в настоящее время здание Арсенала требует большого капитального ремонта, очень дорогостоящего, так как кроме самих работ необходимо в первую очередь провести серьезные гидротехнические работы на значительных площадях и глубине.(14)
Известно, что с мая по сентябрь 1894 года в Кремле велись раскопки под руководством князя Н.С. Щербатова. Работы велись в районе Никольской, Троицкой, Боровицкой и Водовзводных башен, в результате которых были обнаружены подземные ходы и тайники на территории Кремля. Затем работы, в связи с окончанием финансирования, закончились и более не возобновлялись.
В июле 1911 года В.Г. Глазов получает очередной ответ из департамента общих дел Министерства внутренних дел с известием, что «военный министр считает не возможным уступить здание арсенала под музей 1812 г., потому что в нем находятся склады, которые не могут остаться без помещений, гауптвахта, артиллерийские мастерские и жилье, а строительство новых помещений вызовет серьезные расходы и может быть окончено не ранее двух лет». Из переписки становится понятно, что военное министерство совсем не хотело отдавать здание Арсенала, а военный министр знал, что для музея предлагают несколько помещений – дом церковного причта храма Христа Спасителя и дом Осиповского. Поэтому Комитету предлагалось подробно рассмотреть вопрос о том, какой из этих домов будет наиболее удобным для размещения в нем музея, и сколько будет стоить переустройство. Но министр внутренних дел считал необходимым еще раз обратиться в военное ведомство, чтобы часть здания Арсенала все же была бы передана под музей.(15)
В своем следующем письме в департамент Министерства внутренних дел в октябре 1911 года Глазов вновь излагает историю о выборе места для музея между домом причта храма Христа Спасителя и соседнего владения Д.Д. Осиповского, когда на заседании Комитета «предпочтение было отдано, последнему, так как дом причта расположен ниже на площади собора и его необходимом было бы сломать и возвести на этом месте новое здание для музея и новое здание для причта, что значительно увеличило бы расходы музея. Он подчеркивает, что на владении Осиповского, в целях уменьшения расходов, предполагалось возвести здания и для музея и для панорамы Бородинского боя. При этом расходы составили бы 1132000 рублей, с прибавлением 25000 рублей на непредвиденные расходы и уплату процентов по долгу за землю, всего 1157000 рублей. Но так как в дальнейшем вопрос о здании для панорамы был отделен от вопроса о музее, то расходы на музей во владении Осиповского составили уже 957000 рублей. Строительство музея на территории причта увеличило бы эту сумму. И уже после этого поступило новое предложение, передать под музей часть Московского арсенала. Но заявление военных инженеров Воронцовых-Вельяминовых о его непрочности, как постоянно оседающего и дающего в стенах и сводах трещины, послужило тому, что этот вопрос более не обсуждали на заседаниях Комитета. И только после получения предложения Военного министра Комитет поручил инженерам подготовить подробный технический доклад, и подробный осмотр показал, что часть здания, выходящая на Сенатскую площадь и предполагаемая под Музей является наиболее прочной и надежной из всего здания, что стены расходятся в той части Арсенала, которая выходит в Александровский сад. И так как в 1912 году необходимо устроить хотя бы часть музея или юбилейную выставку 1812 года, то на заседании Комитета 29 октября 1911 года было предложено принять предложение военного министра и занять под музей часть здания Арсенала, выходящую на Сенатскую площадь, сделав необходимый ремонт.(16)
В.Г. Глазов особо подчеркивал, что «помещение Музея 1812 года в это историческое здание можно только приветствовать, так как через 200 лет осуществится завет Петра Великого устроить в кремлевском арсенале вместо склада военного имущества Музей воинских реликвии» (17).
На приспособление части здания Арсенала под музей и его ремонт требовалось 360 000 рублей, но и эта сумма должна была быть увеличена еще на 10%, в виду оперативности работ, поэтому всего требовалось на приспособление под музей 400 000 рублей, и это кроме оборудования для музея, на что были предназначены наличные средства Комитета, собранные путем пожертвований.
Комитет считал необходимым произвести самое подробное исследование состояния здания Арсенала и влияние на него почвенных условий, и что если выяснится его ненадежность и опасность для пребывания в нем музея, поставить вопрос или о капитальной перестройке всего здания Арсенала или о постройке нового здания для музея.
На основании более поздних источников, доклада об обследовании Московского артсклада в Кремле в июле 1920 года, можно утверждать, что работы по исследованию грунта все же были начаты в 1912 году. В 1920 году в одном из помещений Арсенала бы обнаружена яма глубиной 9 аршин.(18)
В декабре 1911 года на страницах «Правительственного вестника» была опубликована информация, что «Комитет по устройству в Москве музея 1812 года под председательством В.Г. Глазова осматривал здание арсенала с целью помещения в нем музея Отечественной войны. Мысль о приобретении владения Осиповского у храма Христа Спасителя и сооружения на нем собственного здания Комитет в настоящее время оставил. Комитет намерен поместить музей в здание Арсенала. В настоящее время Арсенал освобожден на половину от оружия и поднят вопрос о его капитальном ремонте и приспособлении под музей»(19).
А в феврале 1912 года это же издание извещало читателей, что «Комитет музея войны 1812 года выработал проект переустройства Арсенала для помещения в нем музея и составлена смета на сумму 450 тысяч рублей. Комитет надеется, что к юбилею закончится хотя бы часть всех этих работ, и музей будет перенесен туда из Потешного дворца»(20).
Не очень понятно, как планировалось создание в Арсенале музея, так как там совершенно не было отопления. В 1920 году в обращениях к Военному комиссару Московского окружного артиллерийского управления, а артиллерийский склад в Арсенале существовал до конца 1921 года, сотрудники писали, что «постоянная сырость помещений, которые нельзя осушить из-за отсутствия отопления, представляет большую опасность для работающих, так как сильно влияет на хранение артиллерийского имущества, которое всегда покрыто сыростью и ржавчиной»(21).
Но и на этом перипетии с музеем не закончились. 5 марта 1912 года председатель исполнительной комиссии В.Ф. Джунковский направил в Петербург генералу Глазову срочную телеграмму, в которой писал, что «очень обеспокоен слухами о том, что в Арсенал переводят Екатеринославский гренадерский полк. Исполнительная комиссия этим крайне обеспокоена и вынуждена остановить все свои дальнейшие действия». Он просит помощи в представлении московскому окружному военному совету в передаче части Арсенала под музей, «так как промедление грозит приостановить все дело по устройству музея и окончательно скомпрометирует Комитет»(22).
И только в мае 1912 года «Правительственный вестник» публикует информацию, что «Высочайше утвержденный особый комитет по устройству в Москве музея 1812 года получил в свое распоряжение часть здания московского Арсенала. Здание это требует значительного ремонта и крупных работ по приспособлению его для нужд музея; теперь выяснилось, что не удастся закончить работы к августу и таким образом нет возможности устроить и открыть музей к юбилейным дням. В виду этого комитет решил ознаменовать столетнюю годовщину устройством исторической выставки, посвященной памяти 1812 года. Выставка должна дать полную иллюстрацию событий и самой эпохи Отечественной войны. За три года деятельности комитету удалось собрать значительное количество разного рода памятников эпохи, но несравненно больше их храниться в частных руках, оставаясь неизвестными для широкой публики». Поэтому Комитет вновь обращался ко всем читателям с просьбой о присылке реликвий Отечественной войны и ближайших к ней годов для исторической выставки. По окончании выставки, обещали, что частные экспонаты будут возвращены владельцам.(23)
И все же, некоторое время склады музея располагались в Арсенале. В августе 1914 года в Исполнительный комитет по устройству музея поступило распоряжение от Начальника Дворцового управления Одоевского-Маслова освободить помещения Потешного дворца от склада музея под лазарет императрицы Александры Федоровны. К 14 сентября 1914 года Потешный дворец очистили, а экспонаты разместили большей частью в подвальном этаже Музея изящных искусств им. Александра III, в Оружейной палате и Арсенале. Канцелярию Комитета разместили в комнате офицерского собрания в Арсенале.(24)
А в 1920 году в этих же комнатах Арсенала располагался Дом коммуны рабочих Арсенала – библиотека с читальным залом, школа, разнообразные кружки и секции.(25)
ПРИМЕЧАНИЯ
1 ГАРФ. Ф. 826. Оп. 1. Д. 151. Л.1.
2 Там же. л.2.
3 Там же. л.4.
4 Там же. л.8.
5 Там же. л.6.
6 РГИА. Ф. 473. Оп. 2. Д. 1579. Т.1. Л. 216.
7 ГАРФ. Ф. 826. Оп. 1. Д. 151. Л.7.
8 Митрошенкова Л.В., Львов С.В. Очерк истории Особо комитета по устройству в Москве Музея 1812 года//Бородино в истории и культуре. Материалы Международной научной конференции, Можайск, 2010. с. 353.
9 Там же. С. 355.
10 Там же. С. 358.
11 Правительственный вестник. 1911. № 22. С.4.
12 Там же. № 77. С.5.
13 РГИА. Ф. 922. Оп. 1. Д. 118. Л.2.
14 Там же. Л. 41.
15 Там же. Л. 48.
16 Там же. Л. 50.
17 Там же.
18 Кремль – цитадель власти. М., 2010. С. 222.
19 Правительственный вестник. 1911. № 256. С. 3.
20 Там же. 1912. № 37. С. 3.
21 Кремль – цитадель власти. С. 219.
22 РГИА. Ф. 922. Оп. 1. Д. 118. Л. 85.
23 Правительственный вестник. 1912. № 114. С. 3.
24 РГИА. Ф. 922. Оп. 1. Д. 118. Л. 169.
25 Кремль – цитадель власти. С. 223.